Больше половины летальных исходов в нашей стране, в том числе и у детей, происходит от заболеваний сердечно-сосудистой системы. То есть, на сотню всех прочих недугов приходится меньше 50%!
Кардиохирурги говорят, что научились лечить практически все известные заболевания сердца. Но главный враг врачей — время. Многие пациенты попадают к ним, когда сделать что-либо для спасения почти невозможно… И все же в каждом российском центре кардиохирургии в среднем проводится до 50 сложнейших операций, некоторые делают только у нас в стране.
Под инструментами хирурга — сердце семимесячного ребенка. Сосуды толщиной с ниточку, и где-то в них – порок, который мешает сердцу нормально биться. Не сделать операцию – значит, обречь больного на скорую гибель.
«30 % детей, появившихся на свет с врожденным пороком сердца, умирают в течение первого месяца жизни, констатирует главный кардиохирург Минздрава России Лео Бокерия. Еще 36% — в течение года. То есть, около 70% детей с этим заболеванием необходимо оперировать в течение первого года жизни…»
Мы идем по длинным коридорам крупнейшего в мире центра сердечнососудистой хирургии -имени Бакулева, что на юге Москвы. Операционные, операционные, операционные…
«У нас для работы все условия,- поясняет хирург.- Клиника оснащается самым современным оборудованием, особенно что касается операций на детском сердце. Переодевайтесь, сами увидите.»
В раздевалке снимаю всю одежду, надеваю зеленый хирургический костюм и по две бахилы на каждую ногу — таков порядок. Мою руки — сначала мылом, потом протираю дезинфицирующим раствором. Наконец, миновав целый коридор боксов, захожу в святая святых — операционную.
Здесь все как на космической станции — со знаком «супер». Пока ребенок под наркозом, за него дышит и разгоняет кровь по сосудам аппарат искусственного кровообращения. Компьютер сам высчитывает объем крови, необходимой для поддержания жизнедеятельности всех органов крошечного пациента, учитывает и уровень гемоглобина, и соотношение газов.
Все кругом стерильное. Особая система вентиляции поддерживает температуру на уровне 16-18 градусов. Чуть теплее для сердца опасно. Поэтому и лампы над столом не простые — они светят, но воздух не нагревают .
Вокруг операционного стола — около десяти человек. У каждого — своя задача. Один подает хирургу инструменты, другой следит за приборами, третий охлаждает сердце льдом… Никто никому не мешает. Час — и готово. Дефект устранен, можно зашивать.
Но операции на открытом сердце, то есть с вскрытием грудной клетки — уже не панацея. Переходим в соседнюю операционную.
«Хирургу достаточно крошечного прокола в ноге пациента, чтобы по давно изученной системе сосудов добраться до сердца»,- рассказывает главный научный сотрудник Бакулевки Манолис Пурсанов.
Вот врач берет катетер — тоненький проводок, и с его помощью вводит в сосуды красящую жидкость. Просветив пациента рентгеном, получаем на экране четкую картинку нужного участка. Диагноз, поставленный этому пациенту еще в утробе матери, на 35 недели беременности, подтвердился: один из сосудов у ребенка слишком узкий. Лечение занимает около получаса. Тем же катетером врач устанавливает в больной сосуд стент — крошечную пружинку. Стент уже не даст протоку сузиться, кровь будет циркулировать без затруднений.
Насколько ювелирной была операция, понимаешь, увидев самого пациента — во время операции он был крыт стерильной зеленой тканью. Маленькому Шахбану всего 4 дня! Но, чтобы он вернулся в родную Махачкалу здоровым, мальчику предстоит перенести еще одну операцию. А пока малыша бегом везут в реанимацию. На ходу врач не перестает сжимать грушу с кислородом. У нас всего семь минут, чтобы заново подключить ребенка к аппаратам жизнеобеспечения.
В реанимации невольно задерживаешь дыхание, когда видишь этих крох, опутанных проводами со множеством датчиков. Еле слышно пульсируют мониторы.
«Бояться нечего,- успокаивают медики. — За малютками тут постоянный присмотр, кроме аппаратов, круглосуточно дежурят специально обученные сотрудники. Каждый час – полная обработка. Сегодня у нас праздник — один из наших пациентов справляет день рождения.»
Мальчишке с грустными серьезными глазами дарят игрушку — яркого утенка. Мальчик улыбается в ответ, но игрушка выпадает из слабеньких ручек.
«Ничего, Андрейка, поправимся. Какие наши годы!»
Почему-то веришь, что именно так все и будет…После щадящих операций пациентов выписывают быстро. Когда удается обойтись без основательного вмешательства, детский организм идет на поправку не по дням, а по часам.
«Некоторые попадают к нам смертельно больными, а выходят – совершенно здоровыми, -улыбается Лео Бокерия. — Некоторые операции делаем только мы. Причем большинство для пациентов совершенно бесплатно. Некоторые у нас и разработаны.
Взять лечение аритмии. Это, например, бывает, когда сердце вдруг начинает учащенно биться, в общем, ведет себя неуправляемо. Мы находим у пациента клетки на сердечной мышце, которые сбивают с толку весь «мотор» , и тут же удаляем электрическим импульсом. Без рассечения грудной клетки, опять же, абсолютно без какого либо вреда для других участков сердца.»
Успех операции на половину зависит от точно поставленного диагноза. Благо, современные диагностические приборы видят пациентов насквозь. Бьют тревогу, когда сам человек еще не знает, что болен. Главное – придти вовремя!
Заместитель директора центра Ираклий Асланиди с гордостью показывает на позитронный томограф — чудо техники, настоящая машина будущего! «Этот томограф позволяет следить за состоянием больного до операции, а также прогнозировать состояние его здоровья после операции, — рассказывает врач. —
Принцип действия прост. Этажом ниже, в радиохимической лаборатории, сотрудники центра с помощью циклотрона получают радионуклиды. Эти изотопы вводят пациентам перед обследованием на томографе. Их особенность в том, что каждый вид радионуклида оседает в определенном органе. Если, к примеру, нужно врачам «посмотреть» сердце — больном дают фтор-18. Датчики томографа улавливают излучение, и на мониторе появляется точное изображение исследуемого органа.
Бояться таких исследований нечего — изотопы короткоживущие, то есть быстро распадаются. Тот же фтор-18 — за два часа. Другие наши радионуклиды и того меньше — до 5 минут.
Возвращаемся к Лео Бокерия. Главный кардиохирург только закончил еще одну операцию на сердце малыша.
«Ну вот, — говорит главный кардиохирург, — Теперь у него вся жизнь впереди.» и тщательно моет руки. На очереди сегодня еще пять операций…
